Когда к проему беседки подходит Ник, неуклюже пытаясь укрыть зонтом от дождя поднос с нашим ужином, я поднимаюсь, чтобы помочь ему.

– Да-а, с тобой не соскучишься, – тянет он, наконец, усаживаясь за стол напротив меня.

Бросаю на него вопросительный взгляд, делая жадный глоток кофе. С наслаждением прикрываю глаза, чувствуя, как приятное тепло наполняет грудь.

– Ты замерзла? Может быть, попросить у них плед?

– Нет, все нормально, – отзываюсь я, притягивая к себе пластиковую тарелку с куском пиццы.

За время прогулки сюда мы с Ником уже успели задать друг другу несколько ничего не значащих вопросов из категории «как прошел твой день, что нового», а потому за столом ощущается легкая неловкость, нарушаемая хлесткими порывами ветра, ритмичным стуком дождя и приглушенной болтовней ребят, что сидят за соседним столиком.

Я успеваю сделать не меньше пары укусов, в то время как Ник до сих пор так и не притронулся к своему куску. Осторожно пережевывая хрустящую корочку, я поднимаю голову, желая встретиться с ним взглядом. Но Ник продолжает задумчиво смотреть куда-то вдаль, словно сквозь эту плотную завесу дождя он не оставляет надежды разглядеть что-то более стоящее. Неужели он настолько брезгует? И давно он стал таким снобом?

– У тебя скоро день рождения, – нарушает он молчание, наконец, встречаясь со мной взглядом.

Мгновенно осознаю, как далека была в своих предположениях, пытаясь проследить ход его мыслей. Но было бы лучше, если бы я оказалась права. С трудом сглатываю остатки пищи, чувствуя, как деревенеет тело. Одной простой фразой он ступил на скользкий лед. Беспомощно качаю головой, пытаясь предупредить его о грозящей опасности.

– Я в последнее время много думаю о нас, о том, что произошло, – продолжает он. – Понимаю, что это непростая тема…

Хватаюсь за стакан и делаю большой глоток кофе, словно раскаленная лава, оно обжигает мне нёбо и вспыхивает пожаром в груди. Ник все еще пытается подобрать нужные слова, но их не существует. Мне хочется, чтобы он просто замолчал и мы притворились, будто он не пытался поднять эту тему снова. Но он меня не слышит и не понимает. И это уже не в первый раз.

– Я помню, у тебя тогда была версия, будто это сделал кто-то, кого ты могла знать…

– Замолчи. Ты не имеешь права говорить об этом. Не после того, что ты сделал. Нет, – качая головой, выплевываю я, чувствуя легкий тремор в конечностях.

Ник опускает голову и, не сказав ни слова, наконец, притягивает к себе тарелку. Я вижу, как он делает первый укус. Его челюсти активно разжевывают пиццу, а я чувствую мучительный спазм в горле, от которого становится трудно дышать. Сжимая кулаки, я делаю глубокий вдох и отвожу взгляд к окну. Он не имеет права вот так врываться в мою жизнь! Он не имеет права поднимать эту тему!

– Ты не даешь мне даже рта раскрыть, а ведь я хочу тебе помочь, – говорит он, и я до боли стискиваю зубы. – Я недавно смотрел одну передачу. Честно признаться, я в последние несколько месяцев много смотрю и читаю на эту тему.

Накрываю ладонью правой руки левую, просовываю указательный палец под широкий манжет, нащупывая тугой жгут, и тут же дергаю его. Острая боль пронзает меня, точно разряд электрического тока. Считается, что этот прием способен переключить внимание, но в моем случае это всегда лотерея. И в этот раз удача не на моей стороне.

– А что если ты была права? Я понимаю, что не должен был ставить под сомнение твои слова, но в тот момент мне казалось важным оставить все это позади, – продолжает свои рассуждения Ник, и я тяжело вздыхаю, прикрывая глаза.

Мне нужно думать о чем-то другом. Не слышать его, не видеть. Я смогу. Просто буду думать о… деле. Джейкоб – не наш герой, но ведь он мог кому-то рассказать о тайных планах Пола. Он рассказал обо всем своему дяде, а что если он сказал еще и сестре? Он считал Пола предателем, потому что тот отказался финансировать его книжный магазин. Магазина нет, а как быть с пекарней Гвен? Откуда у нее взялись деньги? Еще есть Коллин Моррис… может быть, я рано вычеркнула его из списка? Все-таки у него был и мотив, и возможность… но он до смерти боится собак… Может быть, он был с кем-то в сговоре? Это же возможно?

– …помнишь, ты, как заведенная, тогда повторяла, что это не было случайностью. Что он был хорошо подготовлен, знал, где и что находится в нашей квартире… – доносится до меня обрывок речи Ника, когда он осторожно касается моей руки. – А что если это действительно так? Что если он все еще где-то рядом?

– Если бы это было так, я бы поняла, я бы почувствовала, я бы узнала его, – на автомате проговариваю я, чувствуя, как снова проваливаюсь в бездну отчаяния.

– Я хочу тебя защитить. Знаю, я должен был это сказать несколько лет назад, но я говорю это теперь. Мы сможем все преодолеть, просто нужно быть вместе.

Он пытается взять меня за руки, но я отстраняюсь, откидываясь на спинку своего стула. Бессмысленно прятать голову в песок, притворяясь, будто я его не слышу или не понимаю.

– Ник, не нужно меня ни спасать, ни защищать. Ничего не нужно. У нас была красивая история, но она в прошлом. Я не знаю, что у тебя случилось и почему ты решил вот так снова появиться в моей жизни спустя столько лет, но это плохая идея. Просто услышь меня, я не хочу ничего менять.

– Да, ты же действительно не знаешь, что случилось… я ведь пытался жить без тебя. У меня даже были отношения, – говорит Ник, точно не слышал моей просьбы. Я закатываю глаза, обреченно вздыхая. – Я думал, что с Пэм у нас все здорово, пока случайно не назвал ее твоим именем. И нет, я не просто оговорился, я постоянно думал о тебе. Я сделал это не один раз и не два, не специально, но, знаешь, когда занимаешься сексом со своей девушкой, вспоминать бывшую – это уже серьезно. Мы расстались. И это было лучшее, что мы могли сделать. Я понял, что ты единственная, кто всегда меня понимал и поддерживал, единственная, кого я любил и… люблю. Да, я люблю тебя.

– Здорово. Рада, что у тебя получилось со всем разобраться. У тебя это вообще всегда так легко выходило. Завидую. Но, знаешь, ты все время забываешь одну маленькую деталь: я не люблю тебя.

– Да. Слышал.

– Ну вот и замечательно.

– Ты просто боишься. И у тебя есть на это право, но ты передумаешь.

– Оставь меня в покое, – говорю я, глядя ему в глаза. Соглашаться на этот ужин было большой ошибкой.

К тому моменту, как Ник провожает меня к дверям дома, дождь уже закончился, и в атмосфере чувствуется благодатная свежесть. Я поднимаюсь по ступеням с заранее подготовленным ключом и не оборачиваюсь, потому что знаю: он все еще стоит на том же самом месте в надежде получить приглашение подняться. Несмотря ни на что, он все еще надеется, что у нас есть будущее. Когда-то его целеустремленность и страсть получать желаемое вскружили мне голову, сегодня же от его натиска у меня сводит скулы.

Глава 21

Несколько дней назад в полиции было принято невнятное заявление о пропаже шахматных фигур, написанное сыном покойной старушки, тело которой было найдено в ее квартире в Бруклине. По результатам вскрытия, женщина умерла от сердечного приступа и до момента обнаружения «заботливыми» родственниками пролежала в собственной постели не меньше двух недель. Следов взлома не было, при этом родственник заверял, что у женщины были дорогие украшения и фамильная реликвия – шахматные фигуры из драгоценных металлов. Ничего из этого в квартире не оказалось, а потому у него приняли заявление о пропаже. Хотя почти со стопроцентной уверенностью